Детство сталина воспоминания. Дети Сталина: их судьба, личная жизнь, фото. Имя и псевдонимы
1. Детство
Человек, известный всему миру под именем Сталин, родился в грузинском городе Гори 18 декабря (по новому стилю) 1878 года. Его настоящее имя было - Иосиф Виссарионович Джугашвили, уменьшительное — Сосо.
Сосо был третьим сыном в семье сапожника и прачки, людей неграмотных, по-русски не говоривших.
Юность тиранов обыкновенно бывает человекоподобной. Маленького Сосо можно только пожалеть. Оба его брата умерли в младенчестве. Сам он в 5 лет заболел оспой, которая оставила свои неизгладимые отметины на его лице. Спустя год мальчик сильно ушиб левую руку, заработав себе пожизненный дефект локтевого и плечевого суставов.
Он рос в бедности, отец его выпивал и под пьяную руку бил жену и сына. Позднее Сталин вспоминал, что однажды он, защищаясь, метнул в отца нож и чуть не убил его. В конце концов, старший Джугашвили бросил семью и сгинул в безвестности.
Мать Сосо, Кетеван Геладзе, была строгой женщиной. Сына она обожала, но тоже беспощадно лупила за малейшую провинность. Как-то на вопрос повзрослевшего Сталина, почему она столько его била, ответила: «Никакого вреда тебе от этого не было». На её похороны в 1937 году Сталин не приехал.
В 1888 году 10-летний Сосо по желанию матери поступил в Горийское духовное училище. Учился старательно, его аттестат содержит пятёрки по многим предметам: Священной истории, Православному катехизису, географии, чистописанию, грузинскому и русскому языкам. Впрочем, по-русски он всегда говорил с заметным грузинским акцентом, хотя, когда пел, акцент практически пропадал.
В 1894 году Сосо продолжил религиозное образование в Тифлисской духовной семинарии. Его одноклассник Иосиф Иремашвили вспоминал, что перенесённые в детстве унижения сделали Сталина «жестоким и бессердечным, как и его отец. Высшей радостью для него было достигать победы и внушать страх».
У психологов для таких людей есть специальный термин - рессентимент, т.е. новое переживание старого чувства, которое в результате усиливается. Иными словами, молодой Сталин был злопамятным человеком, тщательно пестовавшим в себе старые обиды. И главным делом его жизни стала месть этому миру, который его калечил и унижал.
2. Семинарист
Известно выражение, что революцию в России сделали недоучившиеся студенты и семинаристы. Парадокс, но из стен духовных семинарий выходили готовые народники, большевики, меньшевики, анархисты, эсеры…
К приходу Сталина в Тифлисскую духовную семинарию это учреждение уже славилось «бунташными» традициями. Но были среди учеников и такие, кто искренне решил посвятить себя духовному служению. Юный Сосо презрительно называл их «замученными Христом».
К 17-ти годам от его детской набожности не осталось и следа. Один воспитанник вспоминал, как Сталин однажды подбил его помочиться на икону. Сосо запоем читал запрещенную литературу атеистического толка. В результате его учеба в семинарии неуклонно шла по нисходящей линии. Если первый класс он еще окончил твердым «хорошистом», то третий и четвертый классы стали провальными: средний балл - 3,5, переход с пятого на двадцатое место в списке успевающих. Падает и дисциплина Сосо. В семинарском журнале учащаются записи о его грубости и наказаниях: карцер за нарушение дисциплины во время литургии, строгий выговор за то, что смеялся в церкви…
Характерный случай: как-то один преподаватель заметил, что Джугашвили смотрит как бы сквозь него. «Как, ты меня не видишь?». Сосо с усмешкой протер глаза и ответил: «Как же, вижу какое-то черное пятно». Для таких хамских ответов требовалось не просто неуважение, а глубокое презрение к людям.
Еще любопытная деталь - во время панихиды в семинарской церкви по Александру III, семинарист Воронин горько заплакал. Стоявший рядом Сосо с насмешливым прищуром сказал ему: «Эх ты, бестолковый! Что горюешь: царя жаль? Таких людей нечего жалеть, умер один - будет другой». Представление, что есть люди, которых «нечего жалеть», утвердилось у Сталина с юности.
В 1899 году, не пройдя полного курса обучения, 20-летний Иосиф Джугашвили был исключён из семинарии - по официальной версии, за пропаганду марксизма, согласно документам семинарии, — за неявку на экзамен.
Духовная школа стала для Сталина школой безбожия. Трудный путь духовного служения не подходил для честолюбивого и бесчестного юноши, одержимого волей к власти. Революционная карьера оказалась более предпочтительной и в итоге принесла Сосо оглушительный успех, хотя и ценой полной деградации личности.
3. Поэт
Сталин - не единственный из правителей, причастный к искусству. Иван Грозный сочинял духовные стихи и музыку, поэзией занимались Мао Цзэдун и Ким Ир Сен. Саддам писал стихи и романы. Гитлер, как известно, неплохо рисовал.
Художественные дарования пробудились в маленьком Сосо еще в период учебы в духовном училище в Гори. Обладая прекрасным дискантом, он пел в церковном хоре. Тянуло его и на театральную сцену (в любительских спектаклях). По воспоминаниям видевших 13-летнего Сосо в водевиле «Ни туда, ни сюда», он отлично справлялся с ролью маленького сапожника.
А вот поэтическая жилка, дремавшая в будущем генсеке, раскрылась в пору обучения в Тифлисской духовной семинарии.
В 1895 году Сосо показал свои стихи известному грузинскому литератору князю Илье Чавчавадзе. Пять из них были отобраны для публикации в литературной газете «Иверия», шестое появилось на страницах газеты «Квали». А стихотворение «Утро», по рекомендации Ильи Чавчавадзе, вошло в букварь для грузинских детей:
Раскрылся розовый бутон,
Прильнул к фиалке голубой,
И, лёгким ветром пробуждён,
Склонился ландыш над травой.
Пел жаворонок в синеве,
Взлетая выше облаков,
И сладкозвучный соловей
Пел детям песню из кустов:
«Цвети, о Грузия моя!
Пусть мир царит в родном краю!
А вы учёбою, друзья,
Прославьте Родину свою!
Фрагмент учебника «Родное слово» со стихотворением И.Джугашвили
В целом весьма неплохо. Автор забыл только об одном: дети не любят назидательности и призывов к учебе.
Сталин не стал поэтом, как не стал он и священником. Много позже, он скажет Демьяну Бедному: «Знаете, почему вы плохой поэт? Потому что поэзия должна быть грустновата». Видимо, диктаторы тоже время от времени нуждаются в лирике.
Чтобы быть поэтом, мало уметь писать в рифму. Поэт - это особая организация души, которой у Сталина не было, и он хорошо это понимал.
В 1949 году, к 70-летию Сталина, готовилась книга его стихов. К работе над переводами были привлечены, в частности, Борис Пастернак и Арсений Тарковский. Однако по приказу Сталина издание было остановлено - редкий случай, когда вождь принял действительно мужественное решение, и гуманное - по отношению к несчастным переводчикам.
4. Псевдонимы
28 марта 1901 года вышло первое распоряжение властей об аресте Иосифа Джугашвили. С этого дня и вплоть до Февральской революции он вел жизнь профессионального революционера. За это время у него набралось 42 партийные клички.
Первый постоянный псевдоним Сталина был - Коба. Под ним он вошел в историю революционного движения на Кавказе, под ним же его преимущественно и знали в партии до 17-го года.
Выбор этого имени не случаен, оно содержит в себе две ассоциации: литературную и историческую.
Большое впечатление на молодого Джугашвили произвели книги и судьба грузинского писателя-националиста Александра Казбеги - одного из богатейших помещиков Грузии, который освободил своих крестьян от податей, ушёл в горы и жил там как простой пастух. Особенно нравился юному Сосо роман «Отцеубийца» - о борьбе крестьян-горцев за свою свободу. Герой этого произведения - отважный Коба, стал кумиром для молодого Сталина.
Но Коба - это также грузинский эквивалент имени персидского царя VI века Кобадеса, сыгравшего большую роль и в раннесредневековой истории Грузии. При своем восхождении на престол царь Коба опирался на маздакИтов - религиозно-коммунистическую секту, проповедовавшую равный раздел всех имуществ, а затем зверски расправился со своими бывшими союзниками. Впрочем, это у Кобы-Сталина было еще впереди.
Однако псевдоним Коба был удобен только на Кавказе. Как только Иосиф Джугашвили стал вести партийную работу в таких сугубо русских регионах, как Вологодская губерния и Петербург, перед ним возник вопрос о смене своего грузинского псевдонима Коба, на какой-нибудь иной, звучащий по-русски, и имеющий смысл для русских людей.
12 января 1913 года - в газете «Социал-демократ» была опубликована статья «Выборы в Петербурге», под которой впервые появилась подпись «Сталин». Имя, наконец, было найдено. Сталь тверже железа - фактически и фонетически, она вызывает только одну ассоциацию. В 1935 году Анри Барбюс, не скрывая восхищения, напишет: «Фамилия дает нам его образ: Сталин - сталь. Он несгибаем и гибок, как сталь».
Позднее, в военных документах, Сталин часто использовал псевдоним «товарищ Васильев». А в среде советской номенклатуры за ним закрепилась кличка «Хозяин».
5. Эксы
Во время революции 1905-7 годов IV съезд социал-демократов принял решение о «допустимости боевых выступлений для захвата денежных средств, принадлежащих неприятелю, т.е. царскому самодержавному правительству, и для обращения этих средств на нужды восстания».
Именно Сталину выпала сомнительная честь быть организатором большевистских экспроприаций, или коротко «эксов». Объектами «эксов» являлись банки, почтовые вагоны, пароходы - в общем, любые места, где имелись крупные кассы. Организация этих налетов требовала прочных связей с уголовным миром.
13 июня 1907 года Сталин подготовил и осуществил самое знаменитое в истории Российской империи ограбление. В центре Тифлиса, на Эриванской площади, два десятка боевиков под руководством друга детства Сталина Симона Тер-Петросяна (партийная кличка Камо) напало на кареты инкассаторов. В конвой полетело несколько бомб, погибло до полусотни человек, большинство из которых были случайные прохожие. Грабители захватили около 300 тысяч рублей (примерно 4 миллиона долларов по нынешнему курсу).
А вот отмыть эти деньги не получилось. Все 500-рублёвые ассигнации были помечены, и как только большевики пытались обменять эти купюры за рубежом, их немедленно арестовывала тамошняя полиция, проинформированная российскими спецслужбами. Так, во Франции взяли будущего наркома иностранных дел СССР Литвинова, в ноябре 1907 года в Берлине был арестован и сам Камо.
Впрочем, Сталину удалось остаться в тени. Когда в марте 1908 года арестовали и его, никаких обвинений по вопросу об участии в тифлисском налёте ему предъявлено не было.
И все же эта история имела для Сталина продолжение: закончилась она исключением Сталина из РСДРП, правда, на низовом партийном уровне. Все эти перипетии биографии Сталина всплыли на поверхность в 1918 году, когда лидер меньшевиков Юлий Мартов опубликовал статью о полууголовном прошлом «товарища Кобы». Сталину пришлось давать объяснения. И вряд ли можно считать случайностью, что несколько лет спустя главный свидетель тифлисского «экса» - Камо Тер-Петросян непостижимым образом погиб в Тбилиси под колесами автомобиля, которые в ту пору встречались в Грузии не чаще, чем золотые самородки.
6. Цена
Часто можно услышать, что «Сталин создал великую страну». Вообще-то Российская империя была великой страной со дня своего основания, и если бы не октябрь 1917 года, ею бы и оставалась. Отсталой аграрной провинцией Россию сделали именно большевики в годы Гражданской войны. Да и успехи сталинской модернизации не стоит преувеличивать.
Действительно, заводы росли буквально на глазах, за считанные годы Советский Союз превратился в мощную промышленную державу. Но в этой державе не производство было для человека, а человек для производства. И все равно, несмотря на жесточайшую эксплуатацию дешевой «рабсилы» ГУЛАГа планы первой и второй пятилеток по росту промышленного производства в большинстве отраслей не были выполнены.
Карта ГУЛАГа
Хотя за ценой, как обычно, не постояли. В ходе коллективизации было репрессировано несколько миллионов зажиточных крестьян-«кулаков» и просто «середняков» (так называемых «подкулачников»). Слегка ожившее в годы НЭПа сельское хозяйство было ввергнуто в десятилетия колхозной депрессии. В результате коллективизации в 1931-32 годах Центральную Россию, Украину, Казахстан и Северный Кавказ охватил массовый голод, жертвами которого, по разным подсчётам, стало от 3 до 7 млн. человек. В «стране победившего социализма» были отмечены сотни случаев людоедства. Колхозное население, лишенное паспортов, превратилось в новых - государственных - крепостных.
В свое время по запросу Хрущева Генеральная прокуратура подсчитала, что с 1921 по 1954 годы по контрреволюционным преступлениям было осуждено 3 777 380 человек; расстрельную статью получило 642 тысячи. Эти цифры явно занижены. Но для тех, кому они кажутся приемлемыми, уточним, что даже эта статистика дает в среднем 120 тысяч политических репрессированных в год, 400 в день - на протяжении 33 лет! Если это не война со своим народом, то что это?
«Принял Россию с сохой, оставил с ядерной бомбой», - будто бы сказал о нём Черчилль. На самом деле таких слов в репертуаре английского премьера нет. Зато есть другой расклад: в правление Сталина на Россию как будто сбросили минимум 30 атомных бомб, равных по мощности той, которая была взорвана в Хиросиме. Такова цена большевистского проекта, который после смерти Сталина не протянул и полувека.
7. Война
Говорят, война все спишет - и это действительно так. Если бы Сталин умер в 1940 году, ему вряд ли удалось остаться в народной мифологии и на лобовых стеклах грузовиков. Но в его жизни была не только борьба за власть, была в ней и Победа над фашизмом. В годы войны незаурядные политические и организаторские способности Сталина были, наконец, направлены не на укрепление личной власти, а против страшного врага, несшего нашей стране нечто похуже колхозов и ГУЛАГа.
Конечно, Сталин допустил крупные просчеты в оценке военно-политической обстановки, военные катастрофы 1941-42 годов - во многом на его совести. Но ведь в той войне ни у одной из сторон не было непобедимых полководцев и непогрешимых стратегов. Говорить о том, что 22 июня Гитлер переиграл Сталина - по меньшей мере странно, зная, чем кончили Третий рейх и его фюрер. Если вам удалось дернуть тигра за усы, это отнюдь не значит, что вы его переиграли.
Оправившись от шока первых дней войны, Сталин сумел мобилизовать страну на отпор врагу. В итоге под его руководством Советская армия нанесла Германии, Японии и их союзникам невиданное в истории поражение. «Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим», - делал вывод Жуков. «В период Великой Отечественной войны военный авторитет Сталина в глазах командующих фронтами и армиями был высоким», - констатировал Конев. «Бесспорно одно, - подчеркивал известный флотоводец Кузнецов, - нельзя принижать выдающуюся роль Сталина в годы Великой Отечественной войны».
Другое дело, что Сталин быстро свыкся с мыслью, что Сталинградская битва и все последующие стратегические наступательные операции - прежде всего его личная заслуга. Хотя свою роль Верховного Главнокомандующего он смог выполнить лишь благодаря наличию в Вооруженных Силах незаурядных военачальников. Именно у них Сталин учился военному искусству.
Разгром фашизма, победа над Японией превратили Советский Союз в сверхдержаву, а Сталина - в одного из самых авторитетных лидеров того времени. В защите интересов страны Сталин проявил себя неуступчивым политиком, чем заслужил уважение Рузвельта, Черчилля, де Голля и других западных лидеров.
Жаль только, что Победа укрепила Сталина в сознании непогрешимости довоенного курса. Никакого послабления народу-победителю сделано не было. Вождь готовил ему новые лишения и ждал от него новых жертв.
8. Читатель
Можно спорить, был ли Сталин великим правителем, но вот великим читателем он, несомненно, был.
Его личная библиотека состояла из 20 000 книг, брошюр и альбомов - в основном по истории и теории социализма, по философии и экономическим проблемам, другим общественным дисциплинам, по военному делу…
На полях работ Маркса и Ленина Сталин не делал критических замечаний. Только на обложке ленинской книги «Государство и революция» написал: «Теория изживания (государства) есть гиблая теория!». А вот при чтении работ Энгельса Сталин был менее почтителен, мог пренебрежительно черкнуть на полях: «Нет, это неверно». На полях книг Каутского и вовсе не стеснялся: «Ха-ха!», «Ишь ты!», «Дурак», «Подлец и сволочь!».
Книга же Троцкого «Терроризм и коммунизм» Сталину даже понравилась, здесь он оставил много пометок: «Так», «Метко», «В этом вся суть». Жирной чертой обвел слова Троцкого о том, что революционное господство пролетариата немыслимо без партии с железной дисциплиной.
Личный интерес Сталина прослеживается в подборе многочисленных работ о Пушкине - всех издававшихся в советский период и отдельных старых изданий. Также его интересовали книги об Иване Грозном и Петре I. Внимательно изучил знаменитого «Государя» Макиавелли. Читал он и всю эмигрантскую литературу. Талантливых критиков революции отмечал, но не щадил. В 1931 году, прочитав в журнале «Красная новь» повесть Андрея Платонова «Усомнившийся Макар», Сталин написал: «Талантливый писатель, но сволочь».
Впечатляет, что, не довольствуясь огромным личным книжным фондом, Сталин ежегодно выписывал из главных государственных библиотек еще около 500 книг. По его собственным словам, он прочитывал за день до 600 страниц. Возможно, преувеличивал, но, видимо, не намного.
В 1940 году вышел первый том Собрания сочинений германского канцлера Отто Бисмарка. В вводной статье, напротив слов редактора о том, что Бисмарк предостерегал будущих германских политиков и военных от войны на два фронта и в особенности от войны с Россией, Сталин написал синим карандашом на полях: «Не надо пугать Гитлера» (из чего видно, что напасть на фюрера он всё-таки рассчитывал первый, когда тот окончательно увязнет на Западе)*.
*Пишу не в осуждение - по-моему, это самое умное, что Сталин мог бы сделать. В этом случае итоги Второй мировой для нас не были бы такими разрушительными.
На форзаце книги Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» Сталин оставил весьма любопытную запись: «Слабость, лень, глупость - единственное, что может быть названо пороками. Все остальное составляет, несомненно, добродетель!».
9. Смерть
В последние годы жизни Сталин был совсем одинок. Хрущев вспоминал, как однажды Сталин, пристально глядя ему в глаза, сказал: «Пропащий я человек. Никому не верю. Сам себе не верю».
Действительно, верности ждать было не от кого. Обе жены и члены их семей, сын Яков, его товарищи по революционной деятельности были мертвы. Детей он отдалил. Внуков не видел. Друзей не было. Даже его верные псы - секретарь Поскребышев и начальник охраны генерал Власик - находились в опале, а лечащий врач Виноградов был закован в цепи по личному указанию Сталина.
В ночь на 1 марта 1953 года у Сталина в гостях были Маленков, Берия, Хрущев и Булганин. Посиделки закончились уже под утро, в четыре часа.
Весь следующий день Сталин никого не вызывал. Охрана недоумевала. Однако зайти без вызова боялась. Ближе к ночи пришла фельдъегерская почта - появился повод, чтобы войти к Хозяину.
Сталина нашли в малой столовой. Он лежал на полу у стола в неловкой позе, видимо, уже несколько часов. Язык отнялся, правую сторону сковал паралич.
Битых полчаса добивались от больного разрешения переложить его на кушетку, вялый жест сочли одобрением.
Когда высшие руководители партии узнали о произошедшем, они стали тянуть время, прежде чем допустить к Сталину врачей. Когда это было сделано, помочь Сталину было уже невозможно. 5 марта 1953 года в 21 час 50 минут он скончался.
Медсестра, обмывавшая тело умершего вождя, рассказывала Твардовскому: «И вдруг стало мне его так жалко, - вспухший животик, тоненькие ручки, тоненькие ножки - паучок да и только».
Весть о смерти вождя потрясла страну. Прощание с отцом народов закончилось трагически. Очередь к телу запрудила центральные улицы Москвы. Возникла давка, в которой погибло много людей - сколько, неизвестно, как неизвестен точный счет жертв сталинского террора.
Но спустя 8 лет тело развенчанного полубога тайно вынесли из Мавзолея и перезахоронили у Кремлевской стены.
10. Юмор
Напоследок - несколько образцов юмора отца народов.
Как-то нужно было подписать разрешение на выпуск фильма. Председатель Комитета по делам кинематографии Большаков подал Сталину авторучку. Авторучка не писала. Большаков виновато взял её из рук вождя и встряхнул. Чернила выплеснулись на белые брюки генералиссимуса. Большаков в ужасе замер.
Сталин вскинул голову, свирепо посмотрел на Большакова, а потом смягчился.
- Ну, что, товарищ Большаков, испугался? Наверное, решил, что у товарища Сталина это последние штаны?
Однажды во время Великой Отечественной войны член военного совета Лев Мехлис доложил Сталину о скандальных амурных похождениях одного из генералов (Рокоссовского). Верховный главнокомандующий, прохаживавшийся по кабинету, приостановился.
- Что делать будем, товарищ Сталин? - спросил Мехлис.
- Что дэлать? - переспросил Верховный. - Завидовать будэм!
Когда Сталин был в хорошем настроении, то любил рассказывать следующую историю.
Однажды грузинские крестьяне, доведенные до отчаяния поборами, обратились за помощью к некоему Элибо. Этот Элибо недавно видел у русских солдат пушки и узнал, на какое расстояние они стреляют. Грузинский изобретатель решил, что если он сделает достаточно большую пушку, то сможет выстрелить из нее по Петербургу.
Он выбрал для своих целей большой дуб с дуплом, долго с ним возился и, в конце концов, сделал огромный ствол, набив его порохом и камнями. Посмотреть на чудо-пушку собралось множество окрестных крестьян. Элибо навел ствол в сторону Петербурга, зажег фитиль и поднес к запалу. Раздался ужасный взрыв, несколько крестьян было убито на месте, десятки пострадали. Уцелевшие накинулись на Элибо:
- Что ты наделал?
Но тот гордо им отвечал:
- Это что! А вы представляете, что сейчас творится в Петербурге!?
Жаль, что нынешнее руководство Грузии не знает этой поучительной истории.
Иосиф Виссарионович Сталин (настоящая фамилия - Джугашвили) или Сосо, четвертый ребенок в семье сапожника, родился в 1879 году в маленьком грузинском селе Гори.
Иосиф Виссарионович не любил вспоминать о Гори, о своем детстве, а если говорил, то лишь о матери и никогда - об отце, который, судя по всему, в свою очередь относился к Иосифу очень холодно. И все же, кто бы ни был его отцом, мальчик вырос умным, эрудированным человеком с аналитическим складом ума.
В 11 лет Иосиф поступил в духовное училище. Там он изучил русский язык, который навсегда остался для него чужим, и стал атеистом. Из низшей духовной школы молодой атеист перевелся, однако, в духовную семинарию в Тифлисе. Его первые политические мысли были ярко окрашены национальным романтизмом. Сосо усвоил себе конспиративную кличку Коба, по имени героя грузинского патриотического романа.
Вот как вспоминали о Сталине того времени:
"В духовном училище воспитывались будущие священники и поэтому им всячески старались привить богобоязнь и смирение. Однако на Иосифа Джугашвили такая система воспитания не влияла. Ни одной из перечисленных выше добродетелей в нем не было заметно. Несмотря на строгий режим, он был и остался смелым и свободолюбивым мальчиком. В то время как другие ребята, в большинстве своем, чуть ли не трепетали перед школьным начальством, Иосиф смело подходил к любому преподавателю, говорил с ним о причинах отставания того или иного ученика, о средствах к его исправлению и т.п. Столь же смело обращался он с просьбами за провинившихся учеников к инспектору, к надзирателям" [По воспоминаниям Г.И. Елисабедашвили. Матер. Тбил. фил. ИМЭЛ].
Уже в те годы товарищи отмечали у Иосифа склонность находить у других только дурные стороны и с недоверием относиться к бескорыстным побуждениям. Он умел играть на чужих слабостях и сталкивать своих противников лбами. Кто пытался сопротивляться ему или хотя бы объяснить ему то, чего он не понимал, тот накликал на себя "беспощадную вражду". Годы изгнания и ссылок развили в его душе подозрительность и недоверие к окружающим. Ему природой была заложена склонность командовать людьми. Но лидерские качества, в сочетании с невероятной подозрительностью сделали Сталина жестоким тираном.
Закончив духовную школу в 20 лет, Коба считает себя революционером и марксистом. Он пишет прокламации на грузинском и плохом русском языках, работает в нелегальной типографии, объясняет в рабочих кружках тайну прибавочной стоимости, участвует в местных комитетах партии. Его революционный путь отмечен тайными переездами из одного кавказского города в другой, тюремными заключениями, ссылкой, побегами, новым коротким периодом нелегальной работы и новым арестом [Радзинский Э.С. Сталин. М., "Вагриус", 1997 г.].
После раскола между большевиками и меньшевиками в 1903г. осторожный и медлительный Коба выжидает полтора года в стороне, но потом примыкает к большевикам. На Кавказе, где живы были еще традиции разбоя и кровавой мести, террористическая борьба нашла смелых исполнителей. Убивали губернаторов, полицейских, захватывали казенные деньги для революции. Про Сталина ходили слухи, что он принимал участие в террористических актах, это не было доказано. Однако, это не значит, что он стоял в стороне от террористической деятельности. Он действовал из-за кулис: подбирал людей, давал им санкцию партийного комитета, а сам своевременно отходил в сторону. Это более соответствовало его характеру. Только в 1912 году Коба, доказавший в годы реакции свою твердость и верность партии, переводится с провинциальной арены на национальную. С этого времени кавказец усваивает русский псевдоним Сталин, производя его от стали. В этот период это означало не столько личную характеристику, сколько характеристику направления.
Детство и юность
6(18) декабря 1878 года в городе Гори Тифлисской губернии в семье сапожника Виссариона Джугашвили и его жены Екатерины родился сын Иосиф. Об этом была сделана соответствующая запись в метрической книге местного Успенского собора. Крестили новорожденного 17/29 декабря. Восприемником при крещении стал некий Михаил Цихитатришвили. В то время было принято праздновать не день рождения, а день ангела, т. е. день того святого, в чью честь человек был окрещен. Поэтому люди далеко не всегда помнили точную дату своего рождения. А в семьях простонародья нередко забывали и год своего появления на свет. Сталин в этом отношении не был исключением, колебался в выборе года рождения между 1878 и 1879-м, и в дальнейшем изобрел условную дату своего рождения – 9 (21) декабря 1879 года (хотя в первых своих анкетах и указывал 1878 год как год своего рождения). Впервые она была отмечена как государственный праздник в 1929 году, в качестве 50-летнего юбилея вождя. Подлинная же дата сталинского рождения была обнародована только в 1990 году историком Л.М. Спириным.
Фамилия Джугашвили упоминается в документах селения Диди Лило в 1819 году. Существует несколько версий ее происхождения. По наиболее вероятной из них, прапрадед Сталина жил в горах Мтиулетии (нынешняя Южная Осетия) и был очень хорошим пастухом. За это односельчане прозвали его «Джогисшвили», что значит «сын стада». Позднее «Джогисшвили» трансформировалось в «Джугашвили». По воспоминаниям матери Сталина, первоначальная фамилия предков ее мужа была Берошвили.
Прапрадед Сталина жил в Мтиулетии в конце XVIII века, когда в этой местности шла ожесточенная борьба между грузинами и осетинами. К какой из этнических групп принадлежал Джогисшвили, точно неизвестно. Однако, учитывая, что в дальнейшем его потомки селились в селениях, основанных осетинами, можно предположить, что он тоже был осетином. Кстати, по одной из версий, слово «джуга» в одном из диалектов осетинского языка означает «железо», и будто бы поэтому Иосиф Виссарионович в дальнейшем взял псевдоним «Сталин».
Первый Джугашвили, чье имя – Заза, точно известно, до того, как осесть в Диди Лило, жил в селении Гери в северной части Горийского уезда, недалеко от села Мерети. Его имя упоминается в показаниях священника селения Мерети Иосифа Пурцеладзе, данных им 8 декабря 1805 года после подавления антирусского восстания во главе с князем Элизбаром Эристави: «Я знаю и видел, что к сыну кулар агаси Элизбару хаживали осетины, жившие по ту и сю сторону… Элизбаром посылаемые люди были Джука-швили Заза и Таури-хата, но Заза чаще хаживал днем и приводил осетин по ночам». Замечу, что тот факт, что Зазу Джугашвили князь использовал для связи именно с осетинами, косвенно указывает на его осетинскую национальность.
Между 1812 и 1819 годами Заза Джугашвили (или его сын Иван) перебрался из селения Гери, принадлежавшего князьям Мачабели (в 1869 году оно насчитывало лишь 341 жителя – все осетины), в другое, более крупное осетинское село – Диди Лило, также пожалованное роду Мачабели. Здесь в 1850 году у Ивана (Ванно) родился сын Виссарион – отец Сталина. Он занимался сапожным ремеслом. После того как отец умер, а брата Георгия, владельца харчевни, убили разбойники, Виссарион во второй половине 1860-х годов подался в Цинандали, а потом в Тифлис. По преданию, распространенному среди односельчан, Бесо бежал от долгов и налогов, душивших ремесленников. В начале 1870-х годов он приехал в Гори для работы на обувной фабрике местного армянского купца Иосифа Барамова (Барамянца). Для своих 20 лет Виссарион Джугашвили был довольно-таки образован, по сравнению с другими ремесленниками. Он не только был грамотным, каковых в Тифлисской губернии было только 16 % населения, но и, кроме родного грузинского, говорил еще на русском, армянском и тюркском (азербайджанском). Отец Сталина живо интересовался поэзией и на память цитировал обширные фрагменты «Витязя в тигровой шкуре». У его сына наследственное увлечение проявилось в юности в стихотворчестве, но в зрелые годы он не только оставил писать стихи, но и, как кажется, утратил интерес к поэзии, которая превратилась для него в не более чем средство агитации.
Характерно, что Бесо уже, безусловно, считал себя грузином и лишь помнил о своем осетинском происхождении. Сосед Сталина Нико Тлашидзе так описал его отца: «Он был среднего роста, смуглый, с большими черными усами и длинными бровями, выражение лица у него было строгое, он всегда ходил мрачный… носил короткий карачогельский архалук и длинную карачогельскую черкеску, опоясывался узким кожаным поясом, надевал сапоги, заправляя шаровары в голенища, шапку носил с козырьком». Другой сосед, Давид Папиташвили, оставил такой портрет Бесо Джугашвили: «Был выше среднего роста и худощав. Волосы у него были черные, носил усы и бороду… У него не было ни одного седого волоса. В молодости наш вождь внешне очень походил на своего отца. Черты характера и внешность Иосиф, действительно, унаследовал у Бесо. И в юные годы носил и усы, и бороду, очевидно, для солидности, и лишь позднее сохранил одни усы.
Мать Сталина Екатерина (Кеке) была дочерью крепостных крестьян князей Амилахвари. Ее отца звали Георгий (Глах, Габриэль) Геладзе (Гелашвили). Он был выходцем из района Казбеги в Южной Осетии и жил в селении Свенети вблизи Гори, а затем переселился в предместье Гори Гамбареули. По профессии Глах был то ли гончаром, то ли кирпичником, а в Гамбареули переквалифицировался в садовники. Его жена, бабка Сталина, Мелания Хомезурашвили, также была крепостной князей Амилахвари. В Гамбареули в 1856 году родилась Екатерина Геладзе. В 1864 году она вместе с семьей переселилась в Гори. Родители вскоре умерли, и Екатерина вместе с другими детьми воспитывалась в семье брата матери, Петра Хомезурашвили. Там познакомилась с Виссарионом Джугашвили и в 1874 году вышла за него замуж. К тому времени отец Сталина уже успел открыть собственную мастерскую. Отец и мать сознавали себя грузинами, и грузинами сознавали себя и их дети, в том числе и Иосиф.
Бесо и Кеке поженились 17 мая 1874 года, а первый ребенок Михаил родился 14 февраля 1875 года. Очевидно, он был зачат сразу после свадьбы. Первенец прожил лишь неделю и скончался 21 февраля. Его восприемником (крестным отцом) стал Шалва Мачабели, крестьянин, очевидно, из бывших крепостных князей Мачабели.
Второй сын у Бесо и Кеке Джугашвили появился на свет 24 декабря 1876 года. Его назвали Георгием. Крестным отцом был горийский виноторговец Яков Эгнатошвили. Георгий прожил недолго и 19 июня 1877 года скончался от кори.
Третий сын, Иосиф, родился 6/18 декабря 1878 года и остался единственным ребенком у своих родителей.
По воспоминаниям ученика Виссариона Джугашвили Давида Гаситашвили, «среди людей нашего ремесла Бесо жил лучше всех. Масло дома у него было всегда. Продажу вещей он считал позором». Это было около 1880 года. Но уже через 5–6 лет взгляды и образ жизни Бесо сильно изменились. Он стал страдать запоями.
Можно предположить, что между родителями Сталина произошел какой-то серьезный конфликт где-то около 1883 года. Возможно, Виссарион встретил другую женщину и не стал перевозить жену и сына в столицу Закавказья. Предполагают и другие причины разрыва: увлечение Бесо вином или увлечение Кеке другим мужчиной. Кроме того, жизнь в Тифлисе была значительно дороже, чем в Гори, и у Бесо могло не быть достаточно денег, чтобы содержать семью в Тифлисе. Из-за отъезда мужа в Тифлис Кеке с сыном в 1883–1893 годах вынуждена была сменить не менее десяти адресов. У семьи явно не хватало денег на то, чтобы снять более или менее приличную квартиру.
Во второй половине 80-х годов Бесо пил уже очень крепко, и супруге не раз приходилось искать дома пятый угол. А вот сына, похоже, он никогда не бил. Во всяком случае, Сталин утверждал впоследствии, что отец всегда относился к нему хорошо. По воспоминанию Котэ Чарквиани, сына священника Христофора Чарквиани, у которого семья Джугашвили снимала квартиру в 1886–1887 годах, «дядя Бесо с каждым днем сворачивал с пути, начал пить, бывали неприятности с тетей Кеке. Бедная тетя Кеке! Входила, бывало, к нам и изливала душу с бабушкой. Жаловалась, что дядя Бесо уже не содержит семью».
В шестилетнем возрасте из-за ушиба у Сосо случилось гнойное воспаление локтевого сустава левой руки. В результате локтевой и плечевой сустав атрофировались. Сухорукость не позволяла Сталину играть во многие детские игры, ограничивала его общение со сверстниками, что он болезненно переживал.
Эта детская травма закрыла Иосифу путь к труду крестьянина, ремесленника или рабочего. Мальчик рано должен был осознать, что без образования он никак не сможет преуспеть в жизни.
Кеке была прачкой. Зарабатывала она мало, а после того, как они расстались с Бесо, матери в одиночку приходилось содержать Иосифа. Тем не менее Кеке делала все, чтобы Иосиф мог учиться. Между Кеке и Бесо существовали серьезные разногласия насчет образования сына. Отец видел в сыне будущего сапожника, а мать – лицо духовного звания. Бесо возмущался: «Ты хочешь, чтобы мой сын стал митрополитом? Ты никогда не доживешь до этого! Я – сапожник, и мой сын тоже должен стать сапожником, да и все равно будет он сапожником!» Но Кеке понимала, что сапожное ремесло – не для человека, у которого одна рука – сухая. Она поступила по-своему. В 1888 году мать отдала сына в местное духовное училище. Сперва он два года учил русский язык, а затем уже поступил в первый класс. Конечно, мать никогда и не думала, что Иосиф станет не то что митрополитом, а человеком, перед которым не только митрополиты, а сам патриарх по струнке ходить будет.
Принимая во внимание тяжелое материальное положение и отличную учебу, Иосифу Джугашвили назначили стипендию – три рубля в месяц. Зимой он ходил в школу в войлочной шляпе, в серых вязаных рукавицах, синем пальто и в широком красном шарфе, с которым гармонировала сумка из красного ситца. Осенью он одевался в сапоги с высокими голенищами и в черную суконную фуражку с лакированным козырьком.
По воспоминаниям соседей и товарищей по детским играм, Иосиф был с виду худой, но крепкий мальчик. Он отличался жизнерадостностью, был весьма общителен, имел много товарищей. Как не похож был юный Джугашвили на зрелого Сталина, который в обществе говорил мало. В ту пору он мог разговориться лишь в узком кругу соратников, но там дело сводилось в основном к сталинским монологам. И право на шутки принадлежало всецело ему. Собеседники шутить не рисковали. И друзей у Иосифа Виссарионовича не осталось. Кого расстрелял, как Бухарина, кого довел до самоубийства, как Орджоникидзе, кого запугал, как Ворошилова и Молотова. Остались только прихлебатели, трясущиеся от страха, что станут следующими в списке репрессированных.
Между тем, в начале 1890-х годов между родителями Сосо произошел разрыв. 6 января 1890 года Иосиф попал под фаэтон. Отец отвез его в тифлисскую лечебницу и навсегда остался в этом городе, намереваясь оставить сына у себя. Кеке направилась за ними в Тифлис, жила там несколько месяцев и в конце концов вернула сына в Гори. С этим эпизодом был связан вынужденный перерыв в учебе, поэтому Сосо окончил духовное училище на год позже, чем должен был. Бесо же уехал в Тифлис работать на большой обувной фабрике купца Адельханова. Он периодически наведывался в Гори, пытался помириться с Кеке, но неудачно. В 1891 году Иосифа исключили из первого класса, так как отец отказался внести 25 рублей за обучение, а у матери таких денег не нашлось. Правда, очень скоро его не только восстановили в училище, но и перевели во второй класс, назначив стипендию 3 рубля в месяц, а к концу обучения повысив ее до 7 рублей. Вероятно, дирекция училища сочла необходимым поддержать подающего надежды ученика.
В 1892 году родители Сосо окончательно расстались. По воспоминаниям Котэ Чарквиани, когда Сосо учился во втором классе, «дядя Бесо бросил семью и уехал в Тифлис». Хотя формально они и не развелись, поскольку расторжение церковного брака было трудной и дорогостоящей процедурой. Он отказался платить за учебу сына. 28 августа 1895 года Иосиф писал в заявлении на имя ректора Тифлисской духовной семинарии: «Отец мой уже три года не оказывает мне отцовского попечения в наказание того, что я не по его желанию продолжил образование» (Бесо думал, что сыну достаточно уметь читать и писать да иметь некоторые познания в арифметике, чтобы стать хорошим сапожником). Мать теперь целиком содержала себя и сына. В добавление к обязанностям прачки и прислуги она освоила искусство кройки и шитья, и это дало верный кусок хлеба.
В духовном училище Сосо учился очень хорошо. 2, 3-й и 4-й классы окончил по первому разряду первым и получил похвальный лист. Его рекомендовали в Тифлисскую духовную семинарию, куда он и поступил в 1894 году. А вот здесь уже начались проблемы. Среди первых учеников Иосиф не был, и его зачислили не полным пансионером, целиком обеспечивавшимся на казенный счет, а только полупансионером, вынужденным частично оплачивать свое пребывание в семинарии. От платы за учебу – 40 рублей в год и за наем квартиры освобождались только дети священнослужителей, а Иосиф к ним не принадлежал. Ему пришлось платить за учебу и за обмундирование, бесплатно он только питался и жил в общежитии.
В семинарии Иосиф увлекся марксистской литературой, прочел первый том «Капитала». Читал и художественную литературу, грузинскую – романтическую, русскую – реалистическую. Сталину нравились «Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина, «Мертвые души» Гоголя, «Ярмарка тщеславия» Уильяма Теккерея. Из грузинской прозы он увлекся романами о разбойниках Александра Казбеги (в честь одного из героев он взял позднее свой революционный псевдоним «Коба»). Из грузинской поэзии с увлечением читал поэму Ильи Чавчавадзе «Разбойник Како». Особенно ему нравился эпизод, когда Како убивал помещика, до этого избившего его старого отца. Сталин также знал наизусть многие стихи «Витязя в тигровой шкуре», вечно живого творения Шоты Руставели. И стихи Ильи Чавчавадзе и Важи Пшавелы.
Начитавшись родной поэзии, Иосиф Джугашвили сам начал писать стихи. К числу шедевров их вроде бы не отнесешь. Тем не менее, стихотворение «Утро» вошло в изданную в 1916 году хрестоматию грузинской литературы.
Большинству эти стихотворения доступны только в русских переводах, по которым трудно заключить, что они обладают какими-либо выдающимися поэтическими достоинствами. Вот как, например, начинается «Утро»:
Раскрылся розовый бутон,
Прильнул к фиалке голубой,
И, легким ветром пробужден,
Склонился ландыш над травой.
Пел жаворонок в синеве, и т. д.
Все эпитеты здесь предсказуемые, давно уже превратившиеся в штамп. Может быть, грузинский оригинал несколько живее, но в целом можно предположить, что сталинское произведение было включено в хрестоматию только как образец грамматически правильно построенной и соответствующей романтическому канону поэтической речи. И сегодня никто бы этих стихов не вспоминал, если бы их автор не стал властителем второй по своей мощи державы мира.
Наверное, более замечательно другое его стихотворение – о певце, который нес людям «великую правду», чистую, как солнечный блеск, и у многих разбудил разум и сердце. В ответ же получил от «людей своей земли» чашу с ядом, как Сократ, со словами: «И песня твоя чужда нам, и правда твоя не нужна!» Сталин, возможно, уже тогда надеялся стать пророком в своем отечестве. И верил, что знает правду, которую будет нести людям. Хотя не факт, что тогда юный Иосиф уже мечтал о политической власти. Скорее он воображал себя лишь духовным наставником и утешался, что слова правды чаще всего встречают в лучшем случае насмешками, а в худшем – камнями, пулями или ядом. Марксизм показался юному семинаристу новой правдой. А в итоге жизни ему удалось совместить роль политического властителя и единственного духовного наставника на территории в одну шестую часть суши.
Пока же Иосифу приходилось испытывать судьбу героя своего будущего стихотворения. В 1896 году на уроке в семинарии у Иосифа конфисковали романы Виктора Гюго «Девяносто третий год» и «Труженики моря» – как произведения запрещенной к чтению светской литературы. Семинариста наказали карцером. Изъяли у Джугашвили и абонементный лист Тифлисской Дешевой библиотеки: воспитанникам семинарии запрещалось читать иные книги, кроме тех, что имелись в семинарской библиотеке.
В 1898 году Иосиф удостоился карцера за то, что активно протестовал против обысков, периодически устраивавшихся инспекцией в комнатах семинаристов. Помощник инспектора А. Ржавенский докладывал: «Джугашвили Иосиф заявил при этом, что-де ни в одной семинарии подобных обысков не производится. Ученик Джугашвили вообще непочтителен и груб в обращении с начальствующими лицами, систематически не кланяется одному из преподавателей (С.А. Мураховскому) …» До чаши цикуты, разумеется, дело не дошло. Джугашвили в конце концов просто исключили из семинарии.
Успеваемость Иосифа постоянно деградировала. Если первый класс он закончил по 1-му разряду со средним балом 4,5, то в третьем не получил ни одной годовой пятерки, а по церковной истории и Священному Писанию имел тройки. В четвертом классе Джугашвили удостоился тройки по поведению, по Священному Писанию заработал двойку, а единственную четверку имел только по церковнославянскому пению. Весной 1899 года он отказался сдавать экзамены за пятый класс. По всем предметам он тогда имел тройки.
Манкировать учебой Иосиф стал после того, как с осени 1896 года он начал посещать нелегальный ученический кружок. Члены кружка читали легальную, но светскую литературу, что семинаристам было категорически запрещено.
Дальше пошли дела посерьезнее. В 1897–1898 годах Сосо установил контакты с тифлисскими социал-демократами. Он впервые познакомился с «Капиталом» и другими работами Маркса и Энгельса. Джугашвили так увлекся новым учением, что собирался выучить немецкий, чтобы познакомиться с трудами основоположников марксизма в оригинале. Правда, успехи в иностранных языках у него всю жизнь были весьма скромные и дальше чтения со словарем ни в немецком, ни в иных наречиях он не продвинулся. Да еще, когда ездил в Европу, выучил несколько немецких фраз из разговорника.
В августе 1898 года Джугашвили приняли в члены тифлисской организации грузинской социал-демократической организации «Месаме-даси», возникшей в 1893 году, а позднее влившейся в РСДРП. В 1926 году Сталин так рассказывал об этом: «Я вспоминаю 1898 год, когда я впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских… На квартире у Стуруа в присутствии Сильвестра Джибладзе (он был тогда одним из моих учителей), Закро Чодришвили, Михо Бочоришвили, Нинуа и других передовых рабочих Тифлиса получил уроки практической работы. В сравнении с этими товарищами я был тогда молокососом. Может быть, я был тогда немного больше начитан. Но, как практический работник, я был тогда, безусловно, начинающим. Здесь, в кругу этих товарищей, я получил тогда первое свое боевое, революционное крещение».
В мае 1898 года прежний руководитель семинарского кружка Сеид Девдориани закончил семинарию и поступил в Юрьевский университет. Теперь кружок возглавил Джугашвили, быстро переориентировавший его с просветительских на общественно-политические цели.
С осени 1898 года Иосиф сделался завсегдатаем карцера. Его наказывали за отсутствие или неподобающее поведение на молитве, дерзость преподавателям, самовольный уход со всенощной и т. п. К тому времени он порой выступал пропагандистом и в рабочих кружках.
29 мая 1899 года Иосиф Джугашвили был исключен из пятого класса семинарии «за неявку на экзамены при неизвестной причине». За несдачу экзамена семинарист лишался казенного содержания. Можно предположить, что начальство решило избавиться от строптивого семинариста, лишив его казенного содержания. Было заранее известно, что платить за обучение Джугашвили не в состоянии и потому вынужден будет уйти. Заполняя формуляр в батумской тюрьме 13 июля 1902 года, Иосиф указал: «До пятого класса воспитывался на казенный счет, после была потребована плата за обучение и за содержание как не из духовного звания, за неимением средств вышел из училища». В 1932 году Сталин излагал причину своего исключения несколько иначе: «Вышиблен из православной духовной семинарии за пропаганду марксизма». В принципе оба объяснения не противоречат друг другу. Семинарское начальство могло узнать, что Джугашвили причастен к нелегальным марксистским кружкам, в частности, о его участии в тифлисской маевке 19 апреля 1899 года. И решило оформить исключение, так сказать, по экономическим причинам, чтобы не раздувать политический скандал. Характерно, что в свидетельстве, выданном на руки исключенному семинаристу, об окончании четырех классов семинарии (полный курс состоял из шести классов), по поведению фигурирует пятерка, хотя в последние два года пребывания в семинарии Джугашвили имел по поведению только тройки. Но эта тройка в тогдашних условиях была равносильна «волчьему билету» и закрывала пути для продолжения образования. Семинарское начальство тоже были не звери. Ректор смилостивился и пошел на небольшую подтасовку в пользу ученика, от которого не чаял как избавиться.
После 1927 года Сталин четверть века не возвращался к вопросу о своей отставке. Как мы увидим дальше, только в октябре 1952 года, за несколько месяцев до смерти, Иосиф Виссарионович попросил ЦК отпустить его на покой. Но тогда цели были уже другие.
В личном листке Всесоюзной переписи населения 1926 года Сталин указал в пункте «На каких языках читает и пишет» – «на русском, грузинском», а в пункте «или только читает» – «немецком и английском». Но на практике Сталин ни немецкого, ни английского не знал и литературу на этих языках не читал. В его произведениях ссылки на англоязычные или немецкоязычные издания отсутствуют. Это обстоятельство существенно ограничивало возможности самообразования Сталина, который мог читать литературу только на русском языке и лишь те произведения зарубежных авторов, которые были переведены на русский.
Даже в детстве и юности, еще до его прихода в революцию, Сталина очень трудно представить обыкновенным юношей, дружащим со сверстниками, ухаживающим за девушками (правда, последнее в условиях семинарии сделать было непросто). Да и воспоминаний о детской дружбе с ним что-то не осталось. Если мемуары и писали, то больше товарищи по революционному подполью. Чувствуется, что Сталин с ранних лет проявлял себя человеком эгоистичным и твердо верящим в свою исключительную миссию. Это мешало ему сближаться со сверстниками. Ведь Сосо был глубоко убежден, что выше их.
Из книги Как мы спасали челюскинцев автора Молоков ВасилийДетство и юность Я родился в 1899 году в селе Студенки, Липецкого уезда, в бедной крестьянской семье.Когда мне было семь лет, отец мой собрался в Сибирь.Семья наша состояла из четырех человек: отец, мать, я и сестренка семи месяцев. Остановились мы вначале в бане у одного
Из книги От Рюрика до Павла I. История России в вопросах и ответах автора Вяземский Юрий ПавловичДетство и юность Петра Ответ 7.1Модель корабля, которую купил для маленького царевича первый министр и ближний боярин Артамон Матвеев.Ответ 7.2«Бог его простит, но в страшное пришествие Христово мы будем с ним судиться: я не дам ему прощения на письме».Ответ 7.3Швейцарскими
Из книги Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи автора Соколов Борис ВадимовичЕще не военный; Детство и юность Будущий маршал родился 19 ноября/1 декабря 1896 года в деревне Стрелковщина Угодско-Заводской волости Малоярославецкого уезда Калужской губернии. Именно так - Стрелковщина - писал название родной деревни маршал в автобиографии 1931 года и в
Из книги Загадки древних времен [без иллюстраций] автора Бацалев Владимир ВикторовичДетство, отрочество, юность Об этом времени у нас очень мало фактов, поэтому иногда придется с головой окунаться в домыслы.Неизвестно наверняка, где и когда родилась Нефертити. Родители ее тоже неизвестны. Зато у Нефертити была сестра по имени Бенре-мут и кормилица Тия -
Из книги Другая история Российской империи. От Петра до Павла [= Забытая история Российской империи. От Петра I до Павла I] автора Кеслер Ярослав АркадьевичДетство и юность Петра Московского боярина, от которого ведут свой род цари династии Романовых, звали Роман (от латинского романус, римлянин), а фамилию его пишут как Захарьин-Юрьев. Однако и у него были предки: Гланда-Камбила Дивонович (приехал в Россию в конце XIII века из
Из книги Адольф Гитлер. Легенда. Миф. Действительность автора Мазер ВернерГЛАВА 2 ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ
Из книги Серое Преосвященство [этюд о религии и политике] автора Хаксли Олдос Из книги Малоизвестная история Малой Руси автора Каревин Александр СемёновичДетство. Отрочество. Юность Он происходил из старинного дворянского рода. Отец писателя - Владимир Васильевич, отставной офицер, служил в Петербурге комиссаром при военно-временном госпитале. Жалованье у него было небольшое и потому он согласился, чтобы жена его - Мария
Из книги Будда. История и легенды автора Томас ЭдвардГлава 4 Детство и юность В день рождения Бодхисатты мудрец (иси, на санскрите – риши) по имени Асита, «черный», живущий в Гималаях, замечает богов неба Тридцати трех, веселящихся в небе, и спрашивает, чему они так рады. Они рассказывают ему, что Бодхисатта родился в мире
Из книги Александр III – Миротворец. 1881-1894 гг. автора Коллектив авторовДетство и юность императора Будущий царь-миротворец родился 26 февраля 1845 года в 3 часа пополудни в Санкт-Петербурге; он был вторым сыном наследника цесаревича Александра Николаевича. На его рождение поэт Борис Федоров написал стихотворение, которое было напечатано в
Из книги Григорий Распутин: правда и ложь автора Жиганков Олег АлександровичГлава 1 Детство и юность «Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть». Евангелие от Луки, 17:21 «Я мечтал о Боге… Душа моя рвалась в даль…» Г. Е. Распутин «Записки опытного странника» Григорий Ефимович Распутин родился 9 (по новому стилю - 21) января 1869 года в селе Покровском
Из книги Саладин. Победитель крестоносцев автора Владимирский А. В.Детство и юность После распада Арабского халифата и раскола мусульман на суннитов и шиитов в мусульманском мире появились сразу два халифа - наместника пророка Мухаммеда на земле. Первоначально династия суннитских халифов Абассидов, основанная в середине VIII века,
Из книги Короткий век Павла I. 1796–1801 гг. автора Коллектив авторовДетство и юность цесаревича Сын Великого князя Петра Федоровича и Великой княгини Екатерины Алексеевны Павел родился 29 сентября 1754 г. в царствование Елизаветы Петровны. По случаю рождения цесаревича при дворе целый год длились праздники. После смерти Елизаветы в конце
Из книги Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия» автора Степанов Сергей АлександровичДетство и юность Петр Аркадьевич Столыпин родился 2 апреля (15 апреля по новому стилю) 1862 г. в семье Аркадия Дмитриевича и Натальи Михайловны Столыпиных. Он был потомком двух старинных родов: дворянского и княжеского. О роде Столыпиных говорилось в предыдущей главе. Род
Из книги Великий князь Витовт автора Черепко Виктор КузьмичДЕТСТВО И ЮНОСТЬ Родился Витовт в 1344 (по другой версии в 1350) году в городе Троки в семье трокского князя Кейстута и его жены Бируты, бывшей языческой жрицы. Отец Витовта происходил из династии великих князей литовских, которая с конца XIII века правила Великим княжеством
Из книги Гений войны Скобелев [«Белый генерал»] автора Рунов Валентин АлександровичДетство и юность Михаил Дмитриевич Скобелев родился 17 сентября 1843 года. Он был внуком генерала от инфантерии и сыном блестящего гвардейского офицера, семья которого имела родственные связи в высшем российском обществе и непосредственно при императорском дворе.
К
нига знаменитого драматурга и писателя Эдварда Радзинского выходит в свет в декабре этого года в издательстве «Вагриус» (серия «Великие биографии») и называется просто и внятно «Сталин».
Это, разумеется, не первая биография величайшего тирана нашего века и нашей страны. Но, быть может, это первая книга о Сталине, которая открыто опирается не на историю, не на идеологию, не на политику, а на своеобразный художественный психоанализ, который, собственно, только и может сделать этот жанр популярным среди читателей. Иосиф Виссарионович предстает здесь не как сумма фактов (или сумма преступлений), а как сумма тех или иных душевных движений, комплексов, болячек, обид, психических расстройств, рефлексий, предчувствий — то есть всего того, что свойственно любому из нас. На такой подход никто пока не решался. Поэтому, несмотря на какие-то неизбежные недостатки книги (а также на малое присутствие новой информации, на что уже — до публикации — пеняют Радзинскому крит
Публикации
Эдвард РАДЗИНСКИЙ
ДЕТСТВО СТАЛИНА
(отрывок из книги)
О чем речь?
<...> К онечно, пьяница Бесо был истинный отец Сосо, достаточно сравнить изображения отца и сына. Иначе и быть не могло: Кэкэ — чистая, глубоко религиозная девушка. Да и в год рождения Сосо они еще не разлучались: Бесо жил тогда в Гори. Работал по заказам тифлисской фабрики Адельханова — тачал свои сапоги. И пил. И возникали ужасные сцены.
Врач Н. Кипашидзе, лечивший старую Кэкэ, вспоминал ее рассказы: «Однажды пьяный отец поднял сына и с силой бросил его на пол. У мальчика несколько дней шла кровавая моча».
Первые годы несчастная Кэкэ во время всех этих пьяных ужасов, схватив перепуганного ребенка, убегала к соседям. Но Кэкэ взрослела, тяжелый труд закалял, и отпор молодой женщины с каждым годом становился сильнее. А пьяница Бесо слабел. Теперь она безбоязненно вступала в рукопашные схватки с мужем. Бесо стало неуютно в доме, он не чувствовал себя властелином.
Бесо уезжает в Тифлис, на фабрику Адельханова, мать и сын остаются вдвоем. Но мальчик похож на отца не только лицом.
Жуткая семейная жизнь ожесточила его. «Он был дерзким, грубым, упрямым ребенком невыносимой натуры...» — так описала Сосо 112-летняя Хана Мошиашвили — грузинская еврейка, подруга Кэкэ, переехавшая в 1972 году в Израиль из Грузии.
Мать, ставшая главой семьи, кулаком смирявшая отца, воспитывает теперь сына. Беспощадно бьет за непослушание. Так что он имел все основания спросить ее впоследствии: «Почему ты меня так сильно била?»
«БИТЬ» входит навсегда в его подсознание. «БИТЬ» — это значит и воспитывать. И это слово станет самым любимым в борьбе с политическими противниками.
С отъездом Бесо Кэкэ продолжает исполнять обет: маленький Сосо должен стать священником. Нужны деньги на учение — и она берется за любой труд — помогает убираться, шьет, стирает. Кэкэ знает: у мальчика необыкновенная память, он способен к наукам. И он музыкален, как мать. А это так важно для церковной службы. Теперь часто Кэкэ работает в домах богатых торговцев-евреев. Туда рекомендовала ее подруга Хана. И с нею приходит худенький мальчик. Пока она убирается, смышленый мальчик забавляет хозяев. Он им нравится, этот умный ребенок. Одним из таких хозяев и был Давид Писмамедов, еврей из Гори.
«Я часто давал ему деньги, покупал учебники. Любил его как родного ребенка, он отвечал взаимностью...» — вспоминал Давид. Если бы он знал, как горд и самолюбив этот мальчик. Как ненавидел он каждую копейку, которую брал!
Впоследствии, через много лет, в 1924 году старый Давид поехал в Москву. И решил навестить мальчика Сосо, ставшего тогда Генеральным Секретарем правящей партии. «Меня не пустили к нему сначала, но, когда ему сообщили, кто хочет его видеть, он вышел сам, обнял и сказал: «Дедушка приехал, отец мой». ...Возможно, эта встреча и породила слухи о богатом отце-еврее... А ему просто хотелось, чтобы Давид, когда-то большой богач, увидел, кем стал он — жалкий попрошайка. До конца своих дней он наивно продолжал сводить счеты со своим нищим детством...
Хана Мошиашвили вспоминает: «Маленький Иосиф привык к нашей семье и был как родной сын... Они часто спорили — маленький и большой Иосиф (мой муж). Подросши, Сосо часто говорил большому Иосифу: «Я тебя очень уважаю, но смотри: если не бросишь торговлю, не пощажу. Русских евреев он всех недолюбливал».
(Это не фантазия. Буквально те же мысли через множество лет выскажет его сын Яков. Попавши в плен во время второй мировой войны, Яков говорит на допросе: «О евреях я могу только сказать: они не умеют работать. Главное, с их точки зрения, это торговля».)
К этому примешивалось чувство ревнивой обиды. Именно в это время поползли темные сплетни о матери, которая ходит по домам богатых евреев. Так формировался у маленького Сосо этот странный для Кавказа антисемитизм.
Его друг Давришеви вспоминал, как бабушка читала им Евангелие — историю предательского поцелуя Иуды. Маленький Сосо, негодуя, спросил:
— Но почему Иисус не вынул саблю?
— Этого не надо было делать, — ответила бабушка. — Надо было, чтоб Он пожертвовал собой во имя нашего спасения.
Но этого маленький Сосо понять не в силах: все детство его учили отвечать ударом на удар. И он решает сделать самое понятное ему — отомстить евреям! Он уже тогда умел организовать дело и остаться за кулисами, страшась тяжелой руки матери. План Сосо осуществили его маленькие друзья — впустили в синагогу свинью. Их разоблачили, но Сосо они не выдали. И вскоре православный священник сказал, обращаясь к прихожанам в церкви: «Имеются заблудшие овцы, которые несколько дней назад свершили богохульство в одном из домов Бога».
Вот этого Сосо понять не мог. Как можно защищать людей другой веры?!
В 1888 году мечта Кэкэ исполнилась: он поступил в Горийское духовное училище. Мы можем увидеть нашего героя в день поступления глазами его сверстника: «На Сосо новое синее пальто, войлочная шляпа, шею облегал красивый красный шарф». Мать позаботилась — он был не хуже других.
И Кэкэ решает поменять клиентуру: теперь она стирает и убирается в домах его учителей.
М ихаил Церадзе (учился также в Горийском духовном училище) писал в воспоминаниях:
«Любимой игрой Сосо было «криви» (коллективный ребячий бокс). Было две команды боксеров — те, кто жил в верхнем городе, и представители нижнего. Мы лупили друг друга беспощадно, и маленький, тщедушный Сосо был одним из самых ловких драчунов. Он умел неожиданно оказаться сзади сильного противника. Но упитанные дети из нижнего города были сильнее».
И тогда Церадзе, самый сильный боксер города, предложил ему: «Переходи к нам, наша команда сильнее». Но он отказался. «Еще бы — в той команде он был первый!» Любовь «бить» он сохранил навсегда. Церадзе вспоминает: «Потом меня выгнали из духовного училища, но вскоре вся Грузия узнала обо мне — новом чемпионе Кавказа. В 1904 году, выйдя на арену в Баку и обводя глазами зрителей, я увидел среди них Сосо. Сосо сделал вид, что меня не узнал. Он находился в подполье». Да, хотя было опасно, Сосо не мог не прийти — пропустить драку.
И еще: он умел подчинять. Он организовал компанию из самых сильных мальчишек. Он называет их — «Три мушкетера». Петя Капанадзе, тот же Церадзе, Гриша Глурджидзе — имена этих самых сильных мальчиков, безропотно выполнявших все приказания малорослого Д"Артаньяна — Сосо.
Став Сталиным и уничтожив всех сподвижников революционера Кобы, он сохранит странную для него сентиментальную привязанность к этим друзьям маленького Сосо. В голодные годы войны он посылает Пете, Мише и Грише (Капанадзе, Церадзе, Глурджидзе) немалые по тем временам деньги... «Прими от меня небольшой подарок, твой Сосо», — нежно пишет 68-летний Сталин в очередной записочке 70-летнему Капанадзе, другу маленького Сосо. Эти записочки остались в его архиве.
М. Церадзе: «Никогда он не забывал нас, присылал мне открытки с ласковым приветом: «Живи тысячу лет».
Горийское духовное училище имело четырехлетнее обучение — и все эти четыре года Сосо первый ученик. Ученикам не разрешалось выходить из дома по вечерам. «И надзиратели, которых посылали проверять, всегда находили Сосо дома и занятого уроками», — вспоминал один из друзей его детства. Пока мать прибиралась в чужих домах — он прилежно учился. Она счастлива: он будет священником.
Разные учителя преподавали в училище. Одного из них Дмитрия Хахуташвили ученики запомнили на всю жизнь. Он ввел на уроках воистину палочную дисциплину. Мальчики должны были сидеть не шевелясь, положив руки на парту. И глядя прямо в глаза страшному учителю. Если кто-то оживал и отводил глаза — тотчас получал линейкой по пальцам. Учитель любил повторять: «Глаза бегают — значит мерзость затеваешь».
Силу пристального взгляда, страх человека, не смеющего отвести глаза, маленький Сосо запомнил навсегда.
(...) Сурово воспитывали учеников в училище. Но были исключения. Беляев — смотритель училища — добрый, мягкий. Но ученики его не боялись и оттого не уважали. Сосо запомнит и этот урок.
Однажды Беляев повел мальчиков в Пещерный город — в эти загадочные пещеры в горах. По пути бежал мутный и широкий ручей. Сосо и мальчики перепрыгнули, но тучный Беляев перепрыгнуть не смог. Один из учеников вошел в воду и подставил учителю спину. И все услышали тихий голос Сосо: «Ишак ты, что ли? А я вот самому Господу спину не подставлю».
Он был болезненно горд, как часто бывают те, кого много унижали.
И вызывающе груб — как многие дети с физическими недостатками.
Мало того что он тщедушен и мал — его лицо покрыто оспинами — наследство болезни в 6-летнем возрасте. «Рябой» станет его кличкой в жандармских донесениях.
«Он прекрасно плавал, но стеснялся плавать в Куре. У него был какой-то дефект на ноге, и мой прадедушка, учившийся с ним в старших классах, как-то подразнил его и сказал, что он прячет в туфле дьявольское копыто. Сосо тогда ничего не ответил. Прошло больше года. В это время за Сосо, как собачка на привязи, ходил главный силач училища Церадзе. Прадедушка уже все забыл, когда Церадзе жестоко избил его». (Из письма К. Дживилегова, Ростов.)
В Архиве президента я читаю «Медицинскую историю И.В. Сталина».
На одной из страниц написано о нашем герое: «Сращивание пальцев левой ноги».
На бесчисленных картинах Сталин часто изображен с трубкой в левой, слегка согнутой руке. Эта знаменитая трубка, ставшая частью его облика, на самом деле должна была скрывать искалеченную левую руку. Надежде Аллилуевой, своей второй жене, он объяснял в 1917 году, что в детстве в него врезался фаэтон и, так как не было денег на доктора, рука плохо срослась. Ушиб загноился и рука скрючилась. Эту же версию, записанную с его слов, я нашел в его «Медицинской истории»: «Атрофия плечевого и локтевого сустава левой руки. Вследствие ушиба в шестилетнем возрасте с последующим длительным нагноением в области локтевого сустава».
И опять начинаются загадки. Действительно, в детстве катастрофа с фаэтоном была. Но вот как она описана очевидцем.
Из воспоминаний С. Гоглицидзе: «В день Крещения возле моста через Куру собралось множество народу. Никто не заметил, как с горы мчался фаэтон, потерявший управление, фаэтон врезался в толпу, налетел на Сосо, ударил дышлом по щеке, сшиб с ног, но, по счастью, колеса проехали лишь ПО НОГАМ мальчика. Собралась толпа, на руках отнесли Сосо домой. При виде искалеченного мать не смогла сдержать вопль, доктор объявил, что внутренние органы не повреждены, через несколько недель он вернулся к занятиям».
И другой свидетель тоже рассказывает — о ноге, покалеченной фаэтоном. Да и не могло быть иначе — если бы фаэтон проехал по руке — раздавил бы «внутренние органы». Итак — по ноге! И доктор был и лечил. И быстро вылечил. И ни слова об искалеченной руке!
Видимо, искалеченная рука к его детству отношения не имела. Изуродованная рука эта относится к будущим опасным и темным временам нашего героя — к будущим нашим главам.
И опять — тайна.
Но мы забыли про Бесо. Он иногда возвращался. Своеволие жены по-прежнему приводит его в ярость. Она мечтает о священнике? Значит, этого не будет.
Воспоминания С. Гоглицидзе: «Ты хочешь, чтобы мой сын стал митрополитом? Ты никогда не доживешь до этого!.. Я сапожник, и он будет им», — часто говорил Бесо. И попросту увез мальчика в Тифлис и определил на фабрику Адельханова: маленький Сосо помогал рабочим, прислуживал старикам. Но Кэкэ уже не боялась мужа. Приехала в Тифлис и увезла сына». Беляев помог ей снова определить мальчика в училище.
Она еще раз победила мужа. И унизила мужа. После этого Бесо более никогда не возвращался в Гори. Он исчез. Сверстники Сосо и его биографы пишут: «Погиб в пьяной драке».
А что говорил сам Сосо?
Через много лет после «смерти отца в пьяной драке», в 1909 году, Сосо в очередной раз был арестован полицией за революционную деятельность. И отправлен в Вологду. Сохранились «Сведения о поднадзорном из дела № 136 Вологодского жандармского управления:
«Иосиф Виссарионов Джугашвили. Грузин из крестьян. Имеет отца Виссариона Иванова, 55 лет, и мать Екатерину, проживают: мать в Гори, отец ведет БРОДЯЧУЮ ЖИЗНЬ...»
30 июня 1909 года вновь записано: «Отец Виссарион... ведет БРОДЯЧУЮ ЖИЗНЬ». Только в 1912-м в жандармских бумагах иные показания Сосо: «Отец умер, мать... живет в Гори».
Что это? Его страсть — запутывать жандармов? Или?
Или отец действительно был жив. Ведь в пьяной драке когда-то погиб брат Бесо. Не приписали ли смерть брата попросту исчезнувшему Бесо?
Вот какое письмо я получил из Твери от Н. Коркия:
«В 31-м году я познакомился в Сухуми со стариком. Он стоял у чебуречной на набережной и просил денег. Не дал, он был очень пьян. И вдруг он заорал: «Ты знаешь, кому не дал денег?» И матюшком меня. Я жил в двух шагах от чебуречной, и моя хозяйка видела из окна всю сцену. Когда я пришел, она мне сказала шепотом: «Когда совсем напьется, говорит, что родил Иосифа Виссарионовича. Этой писькой, кричит, я его сделал!» Сумасшедший человек! В следующем году я приехал, но старика, конечно, не было. Он жил в подвале рядом с чебуречной — и люди видели, как ночью его увозили».
Конечно, это одна из легенд. Но ясно одно: отец исчез, нет даже могилы.
Т ускла, одинакова горийская жизнь. Одним из самых сильных впечатлений была публичная казнь двух преступников.
13 февраля 1892 года. Тысячная толпа собралась у помоста. Отдельно в толпе — учащиеся и преподаватели духовного училища. Считалось, что «зрелище казни должно внушать чувство неотвратимости возмездия, боязнь преступления».
Воспоминания Петра Капанадзе: «Мы были страшно подавлены казнью. Заповедь «не убий» не укладывалась с казнью двух крестьян. Во время казни оборвалась веревка, но повесили во второй раз». В толпе у помоста были двое будущих знакомцев: Горький и Сосо. Горький описал эту казнь, а Сосо запомнил. И понял: можно нарушать заповеди. И может, тогда появилось в его голове: а не обманывают ли их в духовном училище?
Начав подозревать, он никогда не мог остановиться.
В 1894 году Сосо окончил училище по первому разряду. И поступил в 1-й класс Тифлисской духовной семинарии.
Учащиеся жили в здании семинарии на полном пансионе. Отделенные стенами семинарии от полного соблазнов южного города. Суровый, аскетический дух будущего служения Господу царил в семинарии.
Раннее утро, когда так хочется спать, но надо идти на молитву. Торопливое чаепитие, долгие классы и опять молитва, скудный обед, короткая прогулка по городу. И вот уже закрылись ворота семинарии. В 10 вечера, когда южный город только начинал жить, они уже шли ко сну после молитвы. Так началась его юность.
«Мы чувствовали себя, как арестанты, которые должны провести здесь без вины молодые годы», — писал его соученик И. Иремашвили в книге своих воспоминаний.
И многие из этих пылких, рано созревших южных юношей были совсем не готовы к этому служению. Они жаждали иного учения, которое позволило бы им наслаждаться радостями жизни, но удовлетворило жажду жертвенности, высокого смысла, который поселили в них чтение святых книг и благородные мечты юности. Такое учение они нашли. Старшие мальчики рассказывали о неких запретных организациях. Как и первые христиане, эти тайные общества провозгласили целью жертвенное служение на благо человечества.
21 декабря 1879 года в грузинском городе Гори родился и провел свое детство до 1883 года Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин). До рождения Сосу у сапожника Виссариона Ивановича умерло трое детей.
Домик сложен из грузинского плоского кирпича. Имеет террасу с перилами из резных деревянных столбиков. В доме - две комнаты. В одной из них и жила семья сапожника Джугашвили. Убранство комнаты скромное: посредине - простой обеденный стол, покрытый белой скатертью; вокруг - четыре некрашеных деревянных табурета; на столе - глиняный кувшин для воды и медная керосиновая лампа. Слева, в простенке у окна, стоит тахта с двумя рукодельными покрывалами и ковровыми подушками. Рядом - сундук, в котором хранилось скромное имущество семьи; затем - кидобани - ящик для хранения хлеба. В стене, напротив двери, - неглубокие шкафы для посуды и одежды. Направо, у стены - низенький буфет, покрытый клеенкой. На нем самовар и круглое зеркальце в откидной деревянной оправе с двумя подсвечниками.
Мать Иосифа была поденщицей, выражаясь современным языком - домработницей. Она очень хотела, чтобы сын выбился в люди и стал священником.
Отец много пил, и его убили в пьяной драке.
Историк Д. Волкогонов писал: «Матери и Сосо часто выпадали жестокие побои. Пьяный отец, прежде чем уснуть, норовил дать затрещину своенравному мальчишке, явно не любившему отца. Уже тогда Сосо научился хитрить, избегая встреч с пьяным отцом. Несправедливые побои отца ожесточили сына. Вскоре произошел окончательный разрыв матери с отцом, тот перебрался в Тифлис, где в безвестности умер в ночлежке и был похоронен за казенный счет».
В пять лет Сосо перенес оспу, оставившую следы на его лице. Позже жандармы в графе «Особые приметы» непременно писали: «лицо рябое, с оспинными знаками». Рост Сталина в зрелые годы был небольшим - 153 сантиметра.
В детстве у Иосифа был хороший высокий голос и он пел в церковном хоре. На Крещение в толпу перед церковью въехал экипаж. Иосиф не успел увернуться и его сбило с ног. С того крещенского дня у Иосифа была повреждена рука. На ноге у вождя было два сросшихся пальца, что считается недоброй приметой.
Д. Сулиашвили в книге «Ученические годы» рассказал о своих встречах с И. Джугашвили во время их учебы в Горийском духовном училище.
«Мы, малыши, искренно тяготели к знакомству и дружбе с теми из учеников старших классов, которые выделялись из общей массы какими-либо заметными качествами - своими способностями, хорошей учебой, удальством.
Такому ученику мы все старались подражать. Если он превосходил всех в чехарде, црелахти, в борьбе, в игре в мяч, в других играх, а также пользовался любовью преподавателей за отличную учебу, то наше уважение и восхищение таким учеником не имело предела. Мы всячески старались с ним сдружиться, заручиться его вниманием.
В нашей школе в то время особенно выделялся своими способностями, удалью и успехами в учебе Сосо Джугашвили.
О нем все мы знали, что он был первым учеником, и хотя происходил не из духовной семьи, тем не менее получал от школы за свои успехи ежемесячно по пять рублей пособия, что в те времена почиталось явлением весьма незаурядным и редким.
Как-то раз, во время большой перемены, когда мы бегали и резвились в длинном школьном коридоре, один из товарищей шепнул мне:
Смотри! Вот он!
С первого взгляда Сосо Джугашвили не привлекал к себе внимания ничем особенным: обычные резвые детские глаза, помятая, хоть и чистенькая, блуза из простой бумазеи, брюки, заправленные в голенища, фуражка. Блуза туго стягивалась в талии широким поясом. Густые волосы прядью опускались на лоб...
Часто, когда он, обнявшись с товарищами, гулял по коридору, я незаметно следовал за ним на некотором расстоянии и все приглядывался к нему.
Однажды, заметив мои пристальные взгляды, он неожиданно подошел ко мне, взял меня за руку, ласково обнял и, улыбнувшись, спросил:
Как твоя фамилия?
Я ответил ему. - Молодец, молодец, - сказал он.
В моей памяти навсегда запечатлелись его глубоко сидящие глаза, его пленительная улыбка. Мне хотелось все время быть около него, так он просто, по-товарищески, подошел ко мне.
Во время большой перемены в школьном дворе обычно затевалась игра в пояса.
Все делились на две партии. Каждую из них возглавлял наиболее лучший, наиболее ловкий игрок. Одним из таких незаменимых игроков был Сосо Джугашвили.
Мы, почти все, старались попасть в его группу. Окружив его, каждый из нас упрашивал:
Сосо, генацвале, я буду с тобой! Сосоджан, дорогой!...
Ты ко мне идешь!
А он ко мне!
И мы разбивались на группы, каждый шел в ту, в которую его посылали. Тот из нас, кто попадал в группу Сосо, прыгал от радости; а он, похлопывая нас по плечу, подзадоривал играть как следует. И мы старались вовсю, так что никто не мог против нас устоять.
Победа неизменно была на нашей стороне.
Игру Сосо Джугашвили вел по-своему. Каждому из своих игроков он говорил, как нужно играть, указывал, кому какое занять место, слабых распределял среди сильных, и так, правильно всех расставив, стремительно нападал на противника.
В игре он был очень ловок, и не было такого, кто мог бы вырвать у него пояс. Ни в чем никому он не уступал первенства, любого слабого игрока из своей группы так воодушевлял, что тот играл, не щадя сил.
Ловко бегая по кругу, устремляясь то к одному, то к другому из стоявших на защите поясов, Сосо тем самым ослаблял их настороженность и, пользуясь удобным моментом, выхватывал у зазевавшегося пояс. Затем, размахивая им в воздухе, обегал стоявших по кругу и хлопал их поясом по ногам до тех пор, пока следующий пояс не попадал в его руки.
Во время игры все взоры были устремлены на Сосо. Увлеченные его ловкостью, все аплодировали ему, подпрыгивали, кричали:
Молодец, Сосо, молодец! Так его, так!...
После окончания игры все окружали Сосо и прислушивались к его звонкому голосу. Голос у него был настолько приятный и привлекательный, что даже преподаватели, собравшись у окон, слушали его с наслаждением.
Потом мы пели, танцевали лекури.
Цапгала погона да... - начинал Сосо.
Ой-да погона, - отвечали остальные и пускались в пляс.
Посреди круга кто-нибудь отплясывал на носках, а голос Сосо все звенел в воздухе и сливался с шумом Лиахвы, протекавшей тут же за оградой.
Сосо учился прекрасно. Из класса в класс он переходил первым учеником. Одновременно он учил и других. Все соседи знали о его способностях и о том, как любили его преподаватели. Поэтому, если кому-либо из ребят трудно давалось учение, то родители их приходили к Сосо и просили его позаниматься с ними.
И Сосо с редким усердием и упорством помогал отстававшим детям готовить уроки, усваивать те или иные предметы.
Ну-ка, пусть только попробует теперь Лавров поставить тебе двойку! - говорил он ученику. - Если только он поставит тебе неудовлетворительную отметку, сейчас же скажи мне.
Ободренный малыш убегал домой и через некоторое время действительно исправлял свои отметки.
Помимо учебников Сосо читал много других книг.
Еще в первом классе духовной школы он перечитал целый ряд произведений грузинской художественной литературы. Особенно увлекался он повестями о сказочных приключениях Карамана и других народных героев.
Из беллетристов в те годы ему более всех нравился Казбеги. Если ему удавалось достать какую-либо новую книгу, он с жаром хватал ее и бежал домой, чтобы скорее прочитать. Впечатлениями о новой книге он всегда делился с товарищами, всегда советовал и им прочесть ту или иную интересную книгу.
У него были любимые товарищи. Но и с нами, учениками младших классов, он держал себя как с равными. Иной раз возьмет тебя за руку, перекинет ее через свое плечо и делает вид, что хочет померяться с тобой силами.
Смотри, какой сильный, чертенок, еще, чего доброго, поборешь меня, - приговаривает шутя.
В те времена город Гори делился на две части - верхнюю и нижнюю. Домик Сосо находился в верхней так называемой русской, части города.
Мать Сосо, Екатерина, гордилась умом и способностями своего сына. Она делала для него все, что могла, не щадила ни сил своих, ни здоровья.
Ее мечтой было, чтобы Сосо стал учителем и чтобы они из своей полутемной сакли перебрались когда-нибудь в просторные, светлые комнаты.
В Гори в то время проживали трое грузинских писателей: С. Мгалоблишвили, Н. Ломоури и Мелания (Натадзе) - автор «Бнело». Все они разделяли идеи тогдашнего народнического движения и тайно распространяли по селам Карталинии нелегальную литературу. У них часто бывал Сосо».
Д. Гогохия рассказал о совместной учебе с И. Джугашвили в Горийском духовном училище и в Тифлисской духовной семинарии:
«В 1890 году, поступив в Горийское духовное училище, я впервые встретился с одиннадцатилетним Иосифом Джугашвили.
Предметы у нас проходились на русском языке, и лишь два раза в неделю преподавали грузинский язык. Я, будучи уроженцем Мегрелии, произносил грузинские слова с акцентом. Это давало повод ученикам смеяться надо мной. Иосиф же, наоборот, пришел мне на помощь. Скромный и чуткий, он подошел ко мне и сказал:
Ну, давай я буду учиться у тебя мегрельскому языку, а ты у меня грузинскому.
Это движение души товарища сильно растрогало меня.
Не одна только скромность отличала Иосифа. Большие способности и любознательность выделяли его среди учеников.
Обычно он был серьезен, настойчив, не любил шалостей и озорства. После занятий спешил домой, и всегда его видели за книгой.
За что ни брался Иосиф - все усваивал глубоко и основательно. На подготовку к урокам у него уходило очень мало времени. Благодаря своей исключительной памяти он, внимательно слушая педагога, запоминал урок и не нуждался в повторении.
Свободное от занятий время уходило на чтение книг. Он перечитал все, что было в школьной библиотеке, произведения грузинских и русских классиков - и по своему развитию и знаниям стоял намного выше своих школьных товарищей.
Это дало основание назначить ему одному ежемесячную стипендию.
Жизнь духовной семинарии протекала однообразно и монотонно. Вставали мы в семь часов утра. Сначала нас заставляли молиться, потом мы пили чай, после звонка шли в класс. Дежурный ученик читал молитву Царю Небесному, и занятия продолжались с перерывами до двух часов дня. В три часа - обед, в пять часов вечера - перекличка, после которой выходить на улицу строго запрещалось.
Позже вели на вечернюю молитву, в восемь часов пили чай, затем расходились по классам - готовить уроки, а в десять часов - по койкам, спать. Мы чувствовали себя как бы в каменном мешке».
Еще одно воспоминание об ученичестве Сталина - Петра Капанадзе:
«Помню годы нашего пребывания в Горийском духовном училище.
С виду Иосиф Джугашвили был худой, но крепкий мальчик. Жизнерадостный и общительный, он всегда окружен был товарищами. Он особенно любил играть со своими сверстниками в мяч (лапту) и ллахти. Это были излюбленные игры учеников. Иосиф умел подбирать лучших игроков, и наша группа поэтому всегда выигрывала.
Я учился вместе с Иосифом тринадцать лет, сам учительствую тридцать пять, и за все эти годы мне не приходилось встречать такого одаренного и способного ученика.
Иосиф научился отлично рисовать, хотя в те годы в училище рисованию нас не обучали. Помню нарисованные им портреты Шота Руставели и других грузинских писателей.
За годы ученичества Иосиф перечитал почти все книги, имевшиеся в горийской библиотеке: сочинения Игнатия Ниношвили, Ильи Чавчавадзе, Акания Церетели и др. Лучшие произведения он советовал читать и нам, своим товарищам, и часто пересказывал содержание прочитанного. «Помню, какое большое впечатление произвел на него рассказ И. Ниношвили Гогия Ушвили», в котором описывается угнетенное и бесправное положение крестьян. «Надо учиться и учиться, - говорил Иосиф, - чтобы помочь крестьянам».
Иосиф Джугашвили отличался большой скромностью и был хорошим, чутким товарищем. Он никогда не давал чувствовать свое превосходство, хотя был развит более чем мы. Он не кичился тем, что способнее нас, а, наоборот, помогал нам своими знаниями, помогал нам рисовать географические карты, решать задачи, готовить уроки.
Иосиф был тверд, настойчив и энергичен.
В общении с товарищами он проявлял заботливость. Об этом говорит хотя бы следующий факт.
Как-то раз, перед самыми экзаменами, я заболел и обратился к смотрителю училища Беляеву с просьбой освободить меня от экзаменов. Беляев отказал. Я был очень удручен отказом. Об этом узнал Сосо и стал настаивать, чтобы я пошел с ним к Беляеву просить вместе. Я отговаривал его, будучи уверен, что ничего из этого не выйдет. Сосо все же уговорил меня пойти к Беляеву и с такой решительностью, смелостью и настойчивостью стал убеждать смотрителя, что тот уступил.
В последующие годы, будучи в Тифлисской семинарии, Сталин участвовал в подпольных кружках и продолжал увлекаться чтением книг. Он изучал геологию, затем взялся за химию. Он стал читать Маркса. Организовал кружок и сам руководил им. В этом кружке изучали рабочее движение, в связи с этим Сталин часто говорил, что надо начать работу среди рабочих.
В Тифлисе, в семинарии, Сталин был по-прежнему жизнерадостным и отзывчивым товарищем. Но здесь, очевидно, в нем произошел перелом. Он был уже не таким, как раньше, прилежным учеником. Все свободное от занятий время отдавал чтению политической литературы - изучал марксизм, рабочее движение.
Особенно запомнился мне один примечательный факт. Это было в 1898 году. Однажды утром, после чая, я вышел из семинарии в Пушкинский сквер. Здесь я увидел Сталина, окруженного группой товарищей. Он горячо дискутировал с ними, критиковал взгляды Жордания. Это всех захватило.
И здесь, в саду, мы впервые услышали о Ленине.
Раздался звонок, мы стали расходиться, спеша на урок. Я подошел к Иосифу, пораженный его критикой взглядов Жордания. Иосиф сообщил мне, что читал статьи Тулина (Ленина), которые ему очень понравились.
Я во что бы то ни стало должен увидеть его, - сказал он мне тогда.
Эти слова, произнесенные в 1898 году, я напомнил товарищу Сталину при встрече с ним в 1926 году, и он вспомнил этот эпизод».
Сталин, как видно, был необычным учеником, он не боялся заступаться за товарищей, умел дружить. И часто он подвергался наказаниям со стороны руководства семинарии.
Из донесения инспектора: «Джугашвили, оказалось, имеет абонементный листок из Дешевой библиотеки, книгами которой он пользуется. Сегодня я конфисковал у него соч. В. Гюго «Труженики моря», где нашел и названный лист. Пом. инсп. С. Мураховский. Инспектор семинарии иеромонах Гермоген». Надпись на донесении: «Наказать продолжительным карцером - мною был уже предупрежден по поводу посторонней книги - 93 г. В. Гюго» (запись в ноябре 1896 г.).
Еще две записи инспектора:
«Давидов и Джугашвили... продолжали разговаривать, несмотря на неоднократные мои замечания не разговаривать; Джугашвили, придя в столовую к утреннему чаю, снял фуражку в самой уже столовой». Резолюции: «Обедать после других. Стоять в столовой».
«Джугашвили Иосиф во время совершения членами инспекции обыска у некоторых учеников 5-го класса несколько раз пускался в объяснения с членами инспекции, выражая в своих заявлениях недовольство производящимися время от времени обысками среди учеников семинарии, и заявил при этом, что-де ни в одной семинарии подобных обысков не производится. Ученик Джугашвили вообще непочтителен и груб в обращении с начальствующими лицами, систематически не кланяется одному из преподавателей... Резолюция: Сделан был выговор. Посажен в карцер, по распоряжению о. ректора, на 5 часов».
По воспоминаниям П. Талаквадзе:
«Наши воспитатели смотрели на нас, как на зверей. Удивляешься иногда, как мы смогли пройти сквозь строй этих издевательств и страданий. Еще и сейчас, проходя мимо здания семинарии, чувствую какой-то трепет, и дрожь невольно пробегает по спине.
Вспоминается 1898 год. Как-то раз, после обеда, мы, ученики, сидели в Пушкинском сквере, около семинарии. Вдруг кто-то закричал: Инспектор Абашидзе производит обыск у Джугашвили! Я бросился в семинарию, подбежал к гардеробу, находившемуся в нижнем этаже, где хранились наши вещи в закрываемых нами на замок ящиках.
Войдя в гардероб, я увидел, что инспектор Абашидзе уже закончил обыск. Он взломал ящик товарища Сосо, достал оттуда нелегальные книги и, забрав их под мышку, поднимался на второй этаж здания. Рядом с ним шел Сосо...
Вдруг в это время к инспектору неожиданно подбежал ученик шестого класса Василий Келбакиани и толкнул монаха, чтобы выбить из его рук книги. Это оказалось безуспешным. Тогда Келбакиани набросился на инспектора спереди, и книги тут же посыпались на пол. Товарищ Сосо и Келбакиани быстро подхватили книги и бросились бежать...
Опешивший инспектор Абашидзе так и остался ни с чем.
Что касается обрусевшего дегенерата, коварного иеромонаха Димитрия Абашидзе, то этот кахетинский князь, будучи еще совсем молодым, принял монашество и надел рясу. Ректор семинарии и другие лица видели в монахе Абашидзе будущего экзарха Грузии и открыто об этом говорили. Инспектор Абашидзе старался делом доказать, что он вполне достоин занять высокий пост экзарха, являвшегося одной из важнейших опор русского самодержавия в Грузии.
Димитрий Абашидзе имел в семинарии своих шпиков, которые тщательно следили, кто из учащихся и чем именно занимается, о чем говорит, что читает. Благодаря своей осведомленности Абашидзе внезапно появлялся там, где его совсем не ожидали».
С юношеских лет у Иосифа Джугашвили было прозвище Коба. Позднее оно стало одним из его партийных и литературных псевдонимов. Это имя Иосиф Джугашвили позаимствовал из повести «Отцеубийца» грузинского писателя Александра Казбеги (1848-1893), где один из главных героев носит имя Коба.
Основные события повествования происходят в начале XIX века в горах Кавказа, в верховьях реки Терек, в области, которую грузины называют Хеви (от грузинского хеви - ущелье). Центром этой области было селение Степан-Цминда (ныне г. Казбеги, центр Казбегского района Грузии).
В предисловии к собранию избранных произведений Александра Казбеги Бесо Жгенти писал:
«Рыцарское чувство дружбы занимает одно из первых мест в моральном кодексе героев Казбеги. Связанные клятвобратимством, друзья самоотверженно делят горе и радости - они всегда готовы отдать жизнь друг за друга. И это не составляет преимущества избранных личностей, а оказывается органическим свойством всего народа. Самым ярким олицетворением чувства дружбы является образ героя - отцеубийцы Коба. Кто хоть однажды прочитал эту эпопею единоборства святого чувства любви с низменными инстинктами темных сил, тот навсегда сохранит в своем сердце светлый образ Кобы - благородного рыцаря дружбы, правды и добра».
Учитель Григорий Иванович Глурджидзе был однокашником Сталина:
«Хорошо помню, что Иосиф (Сосо) Джугашвили, с которым я вместе учился в Горийском духовном училище и Тифлисской духовной семинарии, был самым способным учеником, которого преподаватели всегда ставили в пример другим учащимся. Получая хорошие и отличные отметки, числясь первым учеником, он, однако, никогда не зазнавался, а, наоборот, лично помогал слабым ученикам, занимался с ними по разным предметам, радовался, когда они тоже получали хорошие баллы.
Иосиф был в училище одним из самых опрятных учащихся. Любившая его до безумия мать, несмотря на свой ограниченный заработок, не скупилась на одежду Сосо. Мальчик носил хорошие сапоги, пальто из серого кастора. Помню даже его зимний башлык домашнего изготовления. Иосиф выглядел всегда чистеньким, аккуратным. Это не мешало ему быть подвижным и веселым.
Первые годы учебы в училище он был очень верующим, аккуратно посещал все богослужения, был заправилой в церковном хоре. Хорошо помню, что он не только выполнял религиозные обряды, но всегда и нам напоминал об их соблюдении. Но вот в третьем или четвертом классе, точно не помню, он неожиданно поразил меня чисто атеистическим заявлением. Лежали мы как-то на лужайке за городом, говорили о богатых и бедных: почему-де Бог так несправедлив, что заставляет людей бедствовать.
А знаешь, Гриша, - тихо говорит вдруг Сосо после некоторой паузы, - Он не несправедлив, его просто нет. Нас, Гриша, обманывают.
Я был поражен.
Что ты, Сосо, как можно говорить такие вещи.
А вот я тебе дам одну книгу, и ты из нее кое-что увидишь.
Через несколько дней он таинственно вручил мне... Дарвина.
Я помню этот разговор почти дословно потому, что подобное заявление слышал впервые в жизни и оно не могло не произвести огромного впечатления на ум ребенка, воспитываемого в строго религиозной обстановке».
Об одном очень важном эпизоде в жизни вождя рассказал Григорий Алексеевич Размадзе:
«Было, это, кажется, в 1892 году. Стражники поймали трех осетин, разбойничавших в Горийском уезде. На берегу Лиахвы назначена была публичная казнь. На зрелище собралось все население городка. Как сейчас помню - три отдельные виселицы, под ними деревянные площадки, два ряда войск, окружавших место казни.
Сосо Джугашвили, я и еще четверо наших товарищей по училищу залезли на деревья и оттуда наблюдали это страшное зрелище.
Привели трех закованных человек. Кто-то торжественно огласил приговор. Одного осетина отделили от остальных, - мы поняли, что казнь заменена ему другим наказанием, - а с двух других стали сбивать кандалы. Осужденным закрутили за спины руки, надели на них мешки. Облаченный в красное палач отвел их на площадки, окрутил вокруг шей петли, оттолкнул табуретки. Люди повисли в воздухе. Через несколько секунд, когда палач стал подтягивать веревку, один из повешенных сорвался, его стали вешать снова.
Эта жуткая картина произвела на нас, детей, самое тяжелое впечатление. Возвращаясь с места казни, мы стали обсуждать, что будет с повешенными на том свете. Будут ли их жарить на медленном огне. Сосо Джугашвили разрешил наши сомнения: «Они, - сказал он, задумавшись, - уже понесли наказание, и будет несправедливо со стороны Бога наказывать их опять».
Это рассуждение о справедливости было очень характерно для Сосо. В играх, в борьбе всегда требовал он поступать и судить справедливо, был беспристрастным и неподкупным арбитром во всех ученических спорах. Именно несправедливость, царившая на земле, заставила Иосифа Джугашвили усомниться в существовании Бога, пока он не стал в результате разностороннего чтения убежденным атеистом».
Сталин поступил в семинарию между 1892 и 1894 годами, проучился там пять или шесть лет, по разным данным. На мемориальной доске здания бывшей семинарии, сказано, что «великий Сталин» учился в этих стенах пять лет с 1 сентября 1894 года по 29 июля 1899 года.